Дед Зеленского и расстрел жителей Кривого Рога в 1963 - неизвестная история :: CASBT OSINT (Пухнастіум Rex на 25%) (@CASBT1) | Твіттер

CASBT OSINT (Пухнастіум Rex на 25%) (@CASBT1) | Твіттер

Дед Зеленского и расстрел жителей Кривого Рога в 1963 - неизвестная история

Сегодня Владимир Зеленский в день  9 мая, основного пропагандисткого праздника в стране-террористе, выдал душещипательный пост про посещение могилы своего деда Семена Ивановича (Израилевича) Зеленского. К сожалению, биография его родственника недоступна для широких масс. И вряд ли когда будет доступна, если конечно пропагандисты Зеленского быстренько не наваяют какую нибудь историю. Мы не знаем каким солдатом был дед Зеленского, но криворожане точно знают, что Семен Иванович Зеленский был одним из больших ментовских чинов в Кривом Рогу в послевоенное время (зам.начальника отдела уголовного розыска УВД) . И именно он, как один из руководителей МВД, несет ответственность за расстрел криворожан во время восстания в 1963 году. После тех событий Семен Зеленский был награжден (повышен до полковника).

Все началась 16 июня с попытки задержания подвыпившего солдата пьяным ментом. При попытке задержать солдата, мусора открыли огонь по толпе в которой он пытался скрыться, ранив случайных прохожих. После задержания, его жестко избивали и не вызывали медиков. Возмущенная толпа собралась у здания РОВД с требованием освободить солдата, и наказать виновных в нарушении законов ментов.

В восстании принимало участие несколько тысяч человек с 16 по 18 июня. Только с прибытием солдат из танковой дивизии и внутренних войск из Днепропетровска 18 июня, начался финальный этап разгона и расстрела протестующих. Всю ночь 18 числа по району Соц.города гремели выстрелы. Тогда по официальным данным ментами было убито 7 человек 15 ранено. Очевидцы рассказывают, что студенты пединститута в общаге спасались от пуль закрывая окна матрацами.

Однако медики рассказывали что в больницах было минимум 200 раненых покалеченных.

Вот как описываются хроники тех дней в статье "Июньский бунт 1963 года в Кривом Роге: урок истории, который может еще повториться", где было выделено три этапа:

"Первый — мирное выступление небольшой группы людей и перерастания его в массовые беспорядки с четко выраженными требованиями.

Все началось с того, что пассажиры, которые ехали в трамвае, выступили против пьяного солдата Тараненко, который возвращался из отпуска. Он курил сигарету, пускал дым в лицо девушки. По требованию пассажиров милиционер Панченко сделал замечание, и военный перестал хулиганить. Но тут случился парадокс. Милиционер, тоже будучи навеселе, сам допустил нарушение закона: на остановке стал задерживать солдата. Этого он не имел права делать, потому что воеенослужащего мог задерживать только военный патруль (3,67).

На помощь милиционеру пришли его коллеги, которые дежурили на проспекте Металлургов. Солдат стал убегать, милиционеры применили оружие, ранили юношу и девушку (кто-то вызвал скорую помощь, раненых отправили в больницу). Когда представителя армии поймали, грубо потащили в участок, настроение людей изменились. Теперь они стали защищать солдата, требуя отпустить его. В такой ситуации они выступали не как хулиганы (так их характеризовали на партийных заседаниях) (2,347), а правозащитники.

В милиции с солдатом поступили грубо, над ним издевались.

Известие о том, что милиционеры арестовали и бьют солдата, проливают человеческую кровь, мигом облетело весь квартал города. У милиции собралась большая толпа людей, которая быстро росла. Их негодование еще больше усилилось, когда они узнали о новых фактах жестокости милиционеров Сташкевича и Хандоса.

Вместе со своим начальником Майстриком они не позволили врачу перевязать рану пострадавшему (скорую вызвала сторож Музыченко). Юноши остановили автомобиль, на руках подняли и отнесли его обратно. Они заставили бездушных садистов исполнять свои обязанности (2,104). Медицинская помощь была оказана.

Теперь уже хорошо видно, что трудящиеся выступили как настоящие правозащитники. Они протестовали против нарушения законов и кровопролития, нечеловеческого отношения к людям. Правозащитное движение стало массовым. Были сформулированы его программные требования: немедленно наказать правонарушителей и виновников кровавой трагедии, не допускать подобного в будущем.

Поскольку милицейская власть пыталась скрыть правду о своих преступлениях, было решено обратиться к верхам. Правозащитниками была создана инициативная группа (фамилии ее членов и руководителя не удалось установить). Группа обратилась с телеграммой к правительству и лично к Н.С.Хрущеву.

Ее содержанием были вышеназванные требования. Журналист Пономарев-Беседин пишет, что толпа захватила телеграф, пыталась связаться с самим Хрущевым (10). В партийных документах об этом не говорится (возможно, сознательно). Из воспоминаний же видно, что никакого захвата не было. Речь идет лишь о посылке телеграммы. Отношение к телеграмме показало, что круг нарушителей закона увеличился.

Исполняющий обязанности прокурора города Закоморный запретил ее отсылать (34,7). Такое беззаконие вызвало возмущение не только правозащитников, но и представителей власти. Начальник Криворожского комитета безопасности Н.Ф.Кучма выступил против таких незаконных действий. Наконец, информация о событиях была доставлена ​​в Москву специальным самолетом. Это сделал один из руководителей правоохранительных органов Т.М.Афанасьев (34,7).

Как только в правительственных кругах стало известно о событиях в Кривом Роге, секретарь обкома КП Украины Толубеев отправил сюда группу руководящих работников для принятия мер. Из Киева прибыли представители ЦК партии. Такими мерами, которые могли удовлетворить правозащитников, должны быть только одни — снятие с них обвинений в хулиганстве, признание как равноправных партнеров для переговоров и выполнение изложенных в телеграмме требований осуждения правонарушений и немедленного наказания преступников, арест и предание их суду с уведомлением об этом в печати и по радио. На других условиях восставшие не желали прекращать борьбу.

В партийных документах замалчиваются эти требования трудящихся, их мирная инициатива, попытка связаться с самим Хрущевым. В них подчеркивается, что разгневанная толпа требовала выдать преступников для самосуда (2,161). Возможно, в толпе и были такие — отдельные — выкрики, но не они определяли настроение всех людей.

Власти обещали разобраться, но действенных, быстрых мер в этом направлении не принимала. Республиканские и областные руководители, местные деятели (люди относились к ним доброжелательно, об этом также идет речь в документах (2,106)) шли в народ и рассказывали, что приехала бригада ЦК КПУ, ведется следствие, виновные будут наказаны, просили и умоляли разойтись, не собираться, прекратить поддерживать хулиганов (2,106).

Митингующие таким заявлениям не доверяли, они были убеждены, что среди них хулиганов нет; они знали о фактах, которые свидетельствовали, что готовится расправа над ними. И все же поведение людей имело мирный характер, наблюдавшийся 16-го и больше половины 17-гоапреля.

«В течение дня, — говорится в одном из выступлений на расширенном заседании бюро обкома, — люди все прибывали. Возмущение толпы нарастало. Но все-таки толпа имела мирное настроение» (2.105). Эта цитата свидетельствует, что правозащитное движение с самого начала и на протяжении почти всех этих дней носило мирный характер. Когда мы говорим об этом, то имеем в виду мирное поведение манифестантов. Они апеллировали к власти, к самому Хрущеву (телеграмма) с просьбой принять меры. И терпеливо ждали их, несмотря на кровопролитие, избиения и т.д.

Второй этап проходил в форме острых столкновений трудящихся с властными структурами. В это время демонстранты, в ответ на провокации милиции, стали применять камни (основное оружие пролетариата), битый кирпич, в столкновениях с милиционерами пускали в ход кулаки, особенно когда они стали применять такое нововведение Хрущева, как резиновые дубинки.

Впервые рабочие прибегли к силовым методам в ходе встречи с заместителем республиканского прокурора (фамилию установить на удалось). Он решил повлиять на митингующих авторитетом своего поста, напоминая людям об уголовном кодексе. Ему советовали не делать этого, так как это приведет к еще большему обострению обстановки. Но он не послушал и выступил с речью с балкона (36) (другие говорят, что он выступал с бульдозера, которым закрыли проход в помещение милиции (34)).

В своем выступлении он поносил хулиганов, которые подбили людей на действия против власти, обещал их выявить и жестоко наказать. Призвал слушаться не преступников, а его, представителя закона. Это вызвало всеобщее возмущение митингующих. И тут впервые кто-то бросил камень, который разбил высокому чиновнику очки и ранил голову. Срочно вызвали нейрохирурга и отправили пострадавшего самолетом в Киев (36).

После этого в руководящих кругах окончательно сформировалось мнение, что выступление трудящихся имело хулиганский характер, что с ними нужно разговаривать силой закона. Эта мысль оказала очевидное влияние и на руководителей милицейских органов. Об этом свидетельствует дальнейшее развитие событий.

Людей, которые подняли бунт, поражала двуличие представителей власти. С одной стороны, они обещали объективно разобраться, шли в толпу и там призывали к спокойному разрешению конфликта, а с другой стороны готовили расправу. Со всего города прибывали милицейские подразделения.

Они были сосредоточены во Дворце культуры металлургов. В конечном счете, как показывает полковник Черный, их собралось около 500. Прибытия каждого нового подразделения вызывало рост возмущения демонстрантов. Об этом свидетельствует партийный документ. «Возмущение толпы заметно усилилось, когда был вызван наряд милиции. Со стороны милиции стали применяться резиновые палки, началась стрельба, в результате были ранены невинные люди.

Толпа была рассеяна, но она затаила злобу» (2,106). В документах не говорится, кто был инициатором этой стрельбы. Полковник О.Черный пишет, что это был подполковник В.И.Огурцов, ответственный по гарнизону. Он тоже грубо нарушил закон, вышел на работу в гражданской одежде. Когда молодые правозащитники не послушали его команды разойтись, он дал команду применить оружие. Раздались выстрелы — несколько граждан были ранены (34,10).

Директор завода М.С.Галатов провел совещание дружинников (т.н. «добровольная народная дружина» — гражданское формирование помощников милиции; «А») (заводская дружина была крупнейшей в городе. Зал, где они собирались, вмещал до 1000 человек и был переполнен (36.)), партийных и комсомольских активистов, готовил их к расправе над своими же рабочими, давал инструкции, как и чем вооружаться. Как они действовали, будет видно дальше (21). Люди это видели, но отступать не желали, потому что вдохнули воздух свободы.

Утром 17 июня стали собираться небольшие группы, которые со временем увеличивались. «На второй день, — говорится в партийном документе, — во дворе районного отдела милиции все время находились люди, обмениваясь мнениями о случившемся, но во второй половине дня собралась довольно большая группа людей, которые требовали выдачи милиционеров, применивших оружие» ( 2,198).

Достаточно было принять меры, изложенные в телеграмме, и конфликт был бы исчерпан. Но и на этот раз ничего не делалось. В разгневанной толпе распространился слух о смерти раненых девушки и юноши. Представителей от митинга возили в больницу, они увидели, что раненые живы и в хорошем здравии. Это не успокоило людей (2,105).

Некоторые факты свидетельствуют, что с ними можно было договориться. П.Саворский (он был тогда первым секретарем райкома) в своих воспоминаниях пишет, что он вместе с секретарем горкома партии Ф.Пичужкиным пытались увести людей от милиции на стадион. Они охотно пошли на это. Там в ходе острых споров было обещано выполнить их требования. Люди начали расходиться (36).

Но тут случилось непредвиденное. Все планы мирного урегулирования провалились. В дворец культуры позвонил заместитель начальника УВД подполковник В.И.Юсупов. Трубку взял О.И.Черный. Было приказано разделить резерв на два отряда и двигаться в милицейский участок, заблокировать все выходы. Вооруженные милиционеры быстро выстроились и двинулись по проспекту Металлургов на место определенной дислокации. Но этого не произошло.

Юноши освистали их и стали бросать в них камнями. Позже полковник Черный рассказывал, что ему пришлось пройти через всевозможные военные трудности и освобождать Будапешт, но такого позора он не переживал никогда.

Заблокировав выходы к арке, подразделение Соболева перекрыло все подходы с тыльной стороны. А их коллеги — подходы с улицы Революционной (тогда там различных пристроек не было). Толпа прорвала милицейские заслоны. Возникла угроза рукопашного боя. Части командиров и рядовых милиционеров пришлось отступить и спасаться в помещении милиции (около 100 человек). Другие бежали кто куда, их догоняли и били. Среди милиционеров были раненые.

Для разгона манифестантов попытались использовать пожарную машину. Кто-то говорит, что людей поливали водой, а другие, что только хотели. Но попытка не удалась. Мятежники перерезали шланги, перевернули автомобиль, закрыли все краны. Водителя не трогали, и он пошел домой. Безоружную толпу (если не считать битый кирпич и камни) рассеяло почти полутысячное подразделение милиции во главе с полковником и подполковником. И это после вчерашнего применения милицией оружия! (34) Понятно, что результаты переговоров потеряли смысл.

Милиция, посылая сигналы о спасении, ждала подкрепления. Еще раньше, чувствуя опасность, руководители области и города просили Н.С.Хрущева разрешения использовать войска. Здесь особую активность проявили секретарь обкома Чебриков и областной прокурор Чубарь. Раз за разом они звонили в Москву на предмет своих ходатайств. Как они обрадовались, когда узнали, что в Соцгороде отправились подразделения местной танковой части! А из Днепропетровска на автомобилях — воины внутренних войск. Армия шла на Кривой Рог, воевать с безоружным народом.

А тем временем прибыл новое подразделение милиции, которое должно было помочь окруженным. Но прибывшие также были вынуждены скрыться за дверью отделения милиции. Прибытие подмоги еще больше разозлило повстанцев. Они бросали камни в окна, стали проникать в помещение райотдела, выбрасывать на улицу сейфы, документы, жечь их. Это зрелище было удручающим, оно сопровождалось возгласами, криками (34,10). Полковник Черный вспоминает, что у повстанцев было оружие. Но официальные документы это не подтверждают.

Милиционеры из кабинетов перебрались в коридор, закрыли дверь и забаррикадировались. Был перерезан кабель телефонной связи. Дважды мятежники штурмовали дверь. Представляли ли они, что их ожидало, если бы они прорвались? Они были безоружны, а их противники вооружены до зубов. Думали ли они, что идут на верную смерть? Очевидно, что их охватил азарт людей, освободившихся от страха и сражавшихся на баррикадах.

Сколько людей принимало участие в событиях? Иван Глинка называет цифру 600 (12,4). Свидетельства многих очевидцев говорят, что их было намного больше (15,26,24). Вся территория, подходы и выходы, прилегающие дворы были заполнены, их было больше тысячи. Пономарев-Беседин верно пишет, что на митинг прибывали люди из других районов. Он отмечает, что собравшихся было несколько тысяч. (10)

Именно в это время милиционеры, которые укрылись в подвале, через окна начали стрелять в толпу. Были убитые и раненые. Сколько? Об этом расскажем дальше.

Пономарев-Беседин пишет, что Соцгород буквально взорвался; был захвачен телеграф, переворачивались и поджигались милицейские и пожарные машины, люди били милиционеров. Действительно, милиционеров избивали, и им стало опасно появляться на улицах. Что касается других фактов, то это преувеличение. Были сожжены 2 мотоцикла, перевернута пожарная машина, порезаны ее шланги, огнем уничтожена часть мебели, выбиты окна (2,106).

Утром была вызвана бригада жилищного управления, которая быстро ликвидировала повреждения (2,106; 36). Люди, которые приходили, почти ничего не замечали (42). Милиция (очевидно подразумевались тактические соображения) больше в это помещение не возвращалась, ей было выделено другое здание.

Но вернемся к баталии на Соцгороде. Окруженных в доме охватили панические настроения. Среди них были не только криворожские милиционеры, но и другие представители власти. Например зав.отделом обкома Божко, начальник областного управления, генерал Мельник, прокурор области Чубарь. Им действительно угрожала печальная перспектива. Хотя мятежникам и не выгодно было поджигать помещения, потому что верхние этажи этого здания были их жильем.

Дошли слухи о других выступлениях, действительно хулиганского характера. Об этом пишет в своих воспоминаниях полковник Коваль. Когда вся криворожская милиция была мобилизована на Соцгород, в районах почти не осталось милиционеров. Настоящие криминальные элементы начали грабить магазины, прохожих (19).

Охваченные паникой представители правящей элиты стали думать о спасении. Некоторые из них переоделись в женскую одежду и через окно второго этажа убежали. Паника улеглась, когда стало известно, что в город направлены войска. Таким образом, против восставших возник единый фронт армии, милиции, дружинников, партийного руководства. Руководила их действиями бригада ЦК КПУ, которую возглавлял второй секретарь обкома Чебриков, ему помогал первый секретарь горкома Олейников, который покинул Московский пленум и вернулся в город (17; 36).

Начался третий этап правозащитного движения, его разгром, безжалостная расправа.

С прибытием солдат засевшие в помещении милиции приготовились к атаке. По сигналу, с криками «Ура» открыли все двери, овладели кабинетами, через окно выскакивали во двор, стали хватать всех подряд (43), арестовывать и отправлять в управление ВД города по улице Ленина.

Солдаты внутренних войск сняли ремни и ими били мятежников по чем попало. Им помогали дружинники, как пишет П.К.Саворский, тоже вооруженные ремнями. Есть свидетельства, что они применяли обрезки труб, арматуру, которые были завернуты в бумагу или ветошь (21). Многие правозащитники было сфотографированы, чтобы доказать их участие в событиях (22). Солдаты танковых войск несли патрульную службу на улицах, по несколько раз проверяли каждого, кто входил в этот район или выходил из него (22).

По официальным данным, были убиты 4, ранены 15 (12, 4) человек. Двое раненых находились в тяжелом состоянии. Для их спасения из Киева был вызван профессор (2, 106).

Очевидно, что и эти данные занижены. В устной беседе, перед тем, как написать воспоминания, П.К.Саворский сказал, что только из окон подвала были убиты 7 человек. Такие же данные называет и газета «Хроника» (10).

Ветеран металлургического института Е.И.Лебедина, которая дежурила в те дни, рассказывала, что у нее сложилось впечатление, будто началась война. Стрельба продолжалась всю ночь (18., 27.). Опасность была и для жителей всех домов. Студенты пединститута спасались, закрыв окна матрасами (35). До сих пор можно услышать рассказ о мальчике, который вышел на балкон и был застрелен (ходит версия и о девочке).

Во время массовых арестов и избиений 86 человек были арестованы, 36 получили тяжелые травмы (2, 6). Все люди были потрясены такой расправой. Доцент Скиба С.М. пишет, что все его 8 дядьев, которые работали на различных предприятиях, говорили об этом с большой грустью (31). Тогда на улицах можно было увидеть избитых, окровавленных людей (18). Среди медиков до сих пор существует мнение, что тогда по больницам было размещено около 200 раненых и искалеченных.

Через три дня состоялись похороны убитых. Полковник В.Р.Фесенко вспоминает, что партийная и государственная власть боялись, что в это время состоятся новые беспорядки. Но жестокая расправа над людьми настолько их деморализовала, что беспорядков не было (38, 2).

Но правозащитников ждали еще большие испытания. Позорным было то, что эти мужественные и благородные люди, которые рисковали жизнью ради законности и правопорядка, против бесчеловечного отношения к людям, даже коммунисты и комсомольцы, были охарактеризованы как хулиганы, и это клеймо лежит на них до сих пор. Это видно из постановления ЦК КП Украины «О нарушении правопорядка и хулиганских проявлениях в Кривом Роге». В таком духе принимали постановления и другие инстанции.

Все они требовали наказать участников тех событий, как хулиганов. «Прокурору Чубарю, — говорится в постановлении бюро обкома, — В кратчайшие сроки провести следствие по выявлению активных участников хулиганских действий, привлечь их к уголовной ответственности» (2, 348). Всего 41 граждан были осуждены, как злостные хулиганы, которых к этому преступлению подтолкнуло пьянство."